Гражданин солнечной системы

Родина бывает разных размеров. Страны, области, города, деревеньки, кварталы… Один мой знакомый настаивал на том, что его малая родина — это двуспальный диван, и обещал в случае чего защищать его с оружием в руках. Если раздувать масштабы, то можно дойти и до Солнечной системы. Идея «солнечного гражданства» вполне может сойти со страниц дешевых фантастических романов и стать частью сознания обывателя

На прошлой неделе журнал Science опубликовал аж пять статей, посвященных результатам, полученным космическим аппаратом IBEX (Interstellar Boundary Explorer). Основная цель этой миссии — понять, где находятся границы Солнечной системы и начинается межзвездное пространство. В зависимости от системы и от метода подсчета речь идет о десятках или сотнях миллиардов километров. Дальше зона влияния нашего светила заметно ослабевает.

Естественно, дорогущий аппарат посылали в космос не только для того, что вбить в пространстве пограничный столб — вот здесь Солнечная система, а здесь уже чужая территория. IBEX позволил многое понять и о межзвездной материи, и о поведении заряженных частиц в космосе, и о многом другом, что безумно интересно любителям физики и астрономии, но не очень понятно остальным смертным.

 Собственно, и я не хочу вдаваться в астрофизические тонкости. Речь идет об ощущении космического пространства как своей территории. Уже понятно, что на ближайших планетах мы никогда не найдем высокоорганизованной жизни: максимум, на что можно рассчитывать, — какие-нибудь неразумные микроорганизмы. Так что все пространство от солнечной короны до пояса Койпера — это все наше, родное.

Осознание этого факта требует некоего психологического усилия. Понятие «родина» складывается из разных составляющих. Если связывать это слово с местом рождения, то тут все в порядке, вопрос только в масштабе. Город, страна, геополитический регион, планета, звездная сис­тема — никто не обязывает нас останавливаться на каком-то одном уровне.

Для других родина ассоциируется с привычными лицами и знакомыми пейзажами. Но, согласитесь, фотографии Марса или Сатурна вошли в нашу жизнь уже почти так же, как пресловутые березки. А степень недосягаемости для москвича Северо-Восточной Сибири не шибко отличается от уровня недоступности космического пространства. Так почему нашу гигантскую территорию мы должны считать родной, а ближайшее космическое пространство — нет?

Что еще определяет родину? За ее пределами должна лежать не-родина — чужая, злая, угрожающая. Для этой роли, конечно, больше годится соседний район или какая-нибудь за­океанская страна. Но и дальний космос тоже может подойти на роль злодея.

А если нужно чувство собственной исключительности, то в космических масштабах его сколько угодно. Да, мы очень маленькие, ничтожные на фоне астрономических единиц. Но, как ни крути, мы самая высокоорганизованная форма материи в радиусе этих миллиардов километров.

Совершенно не обязательно считать «приоритетной родиной» ту, которая отделена от окружающего мира вороватыми пограничниками и таможенниками. Многие космические проекты включают в себя изрядную долю космополитизма. Перемешаны представители стран, языки, источники финансирования.

Я недавно был на семинаре, посвященном исследованию Луны, в частности поиску там воды. Часть проекта была российской, часть — американской. Сначала была прямая видеотрансляция — космический аппарат таранил лунный кратер. Потом вопросы коллег и прессы. Кто-то из журналистов поинтересовался: мол, как же так — американцы собираются колонизировать Луну, а мы им в этом помогаем. Как быть с национальными интересами?

На это ученые развели руками и признались, что их действительно не очень волнуют политические расклады. Им важно понять, есть на Луне вода или нет. А потом будет важно — сможет ли на Луне появиться землянская колония.

Космический патриотизм симпатичен тем, что меньше всех других видов патриотизма чреват кровавыми последствиями. Под лозунгами защиты своей территории подростки одного района прошибают черепа подросткам из другого района. Под знаменами национальных интересов одни хомо сапиенс периодически убивают миллионы других хомо сапиенс. Но при увеличении масштабов родины этот эффект пропадает.